Не прощаю
Кто-то знает, а кто-то нет, что когда Ясе был месяц, Юрка решил завершить наши с ним отношения.
Нет, не с ровного места, "всё сложно" было уже давно, и до беременности, ещё когда мы были в Перу в локдауне, а с возвращением в Москву стало прям совсем сложно. Он проживал любовь к другой женщине, вину передо мной, невозможность заниматься со мной сексом, потому что это неискренность, этическую дилемму, в общем, тот еще ад. Я проживала отвержение любимым, желание жить вместе и его несогласие, ощущение брошенности, нелюбви, невыбранности, и декабрьская серая Москва вместо зелёных Анд.
Как-то мы среди этого находили островки встреч. Говорили, пили чай, обнимались - как близкие люди, вместе переживающие кораблекрушение. И мы вместе ждали Яську.
Не лучший фон для того гормонального состояния, через который проходит беременная и только родившая женщина.
После рождения Яси мы жили вместе. Мне отчаянно не хватало ощущения любви, объятий, телесности, поцелуев. И секса, да. Это символическое отлучение проживалось жесче всего. Я требовала телесного контакта, пыталась выйти в какую-то близость, плакала, уходила в равнодушие.
И вот однажды - как в сказке, да - Юра объявил, что решил наши отношения закончить. Ему таки пришло осознание, что для проживания своего чувства он не должен быть со мной.
Это было больно пиздец как. Я выла, как раненая волчица. Я чувствовала, как мои кишки наматывают на вилку.
Юра не исчез из нашей жизни. Он помогал деньгами, приезжал сидеть с Ясей, когда мне надо было уйти, мы виделись несколько раз в неделю, и это добавляло уровень сложности в проживание горя.
Вместе с горем происходил колоссальный мой рост. Мне надо было все время держаться за связь с Высшим, иначе боль сбивала с ног. Надо было быть на высоких энергиях, держаться за любовь, которая не к конкретному Юре, а которая течет через мое сердце, потому что это мой дар - так уметь любить. За любовь, которая везде, потому что так устроен мир, он весь соткан из любви. Я смотрела в эту божественную любовь в себе и очищала её от человеческих ожиданий, обид и ограничений.
Я знаю точно, что никак по-другому я не могла получить тот опыт души. Я выросла невероятно. Я благодарна Юре за честность в тот момент, когда он решил, по его выражению, "завершить эту ебанину".
Мы смогли снова встретиться через семь месяцев и начать новый танец. Те знакомые, кто были в курсе нашей истории, говорили "какая ты мудрая, Анька, что простила" Были те, кто спрашивали "как ты смогла простить"
И тут очень важная штука. Очень.
Дело в том, что я не прощаю.
Есть слой, где я вижу неизбежность такого рисунка, благо его для моей души и испытываю благодарность. И стою в трепете перед тем, как его душа послужила моей. А есть слой, где я вижу себя в ту несчастную зиму, беременную, ревущую ночью в туалете в полотенце, чтобы потише, чтобы не проснулись дети. И себя оставленную, отвергнутую тогда, когда мне чисто биологически адски нужны были любящие объятья, кокон пары, чувствовать себя ценной, когда у меня так мало было ресурса на то, чтобы быть самой по себе и быть устойчивой. Мне адски важно это видеть и признавать: мне было сделано больно. И мне адски важно, что Юра в силах смотреть туда вместе со мной и тоже признавать: он делал мне больно. Он нанес мне чертовское количество несправедливых ран.
Это не то, что можно просто перелистнуть и забыть. Мне важно помнить. Мне важно видеть ту раненую себя. Только смотря туда, не отворачиваясь от себя, я могу той себе помочь.
